Мама Шамана задумчива и тиха.
руки молочные - венного нет штриха,
пахнет морошкой, линнеей, корнями мха,
в волосы впутан туман и оленья шерсть.
я подхожу. она нитку берёт, иглу,
наживо рану сшивает, и я терплю
первых три шва, а затем меня тянет в глубь
мёртвого мира, и мне оставаться здесь.
_____________________________
- что у тебя в клетке рёберной так стучит?
- это закрытые наглухо все мечты,
к ржавым замкам не подходят теперь ключи.
сами они потерялись давным-давно.
- что у тебя там под кожей горит, печёт?
- это тропинки, я знала их наперечёт:
вот от запястья под локоть и на плечо
или по шее, спускаясь в сухое дно
между ключиц, до овражека живота.
- что у тебя в нём? - морская стоит вода.
слова не стоит. что дальше?
- скажи тогда:
что так чернеет в твоём сухогубом рту?
- терпкая выжимка росных приречных мят,
пепел и соли. всё это - чистейший яд.
но отгоняет три тысячи лет подряд
смерть, а быть может, я просто себе же вру.
- что же под сердцем?
- беременный океан.
скоро родятся большие материки.
их пуповины, как русло кривой реки.
лодки дрейфуют и маются моряки,
а капитан их бессовестно гол и пьян.
_____________________________
Мама Шамана помешивает отвар.
в нём волопас и созвездие гончих псов,
к ним добавляет тимьян и краюшку снов.
мне наливает, протягивает без слов.
кутаюсь в шкуры, вдыхаю горячий пар.
Мама Шамана земной обнимает шар.
©Наташа Самотой
